– Я спорт люблю, – начал он издалека. – И литературу. Искусство. Хорошую музыку. О, и острую еду. Острую азиатскую еду, если уж быть точным. Я бы поехал в Бангкок и все там перепробовал на уличных торговых точках.

Я улыбнулась, уткнувшись в его кожу:

– Наподобие жареной саранчи?

– Вот-вот. – Напряжение медленно отступало.

– Но все это вроде бы из области возможного.

– Это вещи, которые люди предпринимают в отпуске. Это не может рассматриваться как жизненная цель.

Я наглаживала нежные круги по его животу.

– Это только начало. Ты можешь все это делать, когда перестанешь стоять на пути у самого себя.

Джеймс ничего не ответил.

Мне в голову пришла одна идея. Я решительно встала и начала искать на полу свое белье. Оно находилось рядом, отброшенное не так далеко, и я влезла в трусики, а потом в бюстгальтер. Я увидела на стуле у письменного стола серую толстовку Джеймса. Надела ее и стала осматривать стол.

– Что ты делаешь? – спросил Джеймс. Я взяла черную записную книжку с тисненой витиеватой буквой «Б» и ручку перед тем, как повернуться к нему. Он тоже встал и начал натягивать боксеры.

– Мы сейчас напишем список, – ответила я и забралась с записной книжкой в постель.

Джеймс посмотрел вопросительно. Я похлопала по кровати, показывая ему место рядом с собой. Постель была еще теплая, и запах Джеймса окружал нас. Недоверчиво поглядывая на меня, он медленно приблизился. Матрас просел под его тяжестью, когда он сел рядом.

Я перелезла через него и включила ночник у кровати. Затем раскрыла на коленях записную книжку.

– Всякий раз, когда мне плохо, я составляю списки. Это мне еще в детстве помогало сохранять ясную голову. Даже если все проходило не так уж гладко, – объяснила я. – Я нахожу себе вдохновляющую цитату или помечаю вещи, которые непременно должна сделать или которые впоследствии хочу изменить в мире. – Я подняла ручку вверх. – Обычно я использую разноцветные ручки, но уж обойдемся тем, что есть.

Недоверие в его взгляде растаяло, и он улыбнулся.

– Ты хочешь сделать такой список для меня?

Я кивнула:

– Может, он тебя тоже замотивирует.

Он посмотрел на пустую страницу записной книжки и наконец кивнул:

– О’кей.

Улыбаясь, я начала писать. Наверху посередине витиевато вывела: Сделать. Подчеркнула этот заголовок волнистой линией. Потом написала: 1. Поехать в Бангкок. Выжидательно посмотрела на Джеймса:

– Что напишем дальше?

Он задумчиво потер подбородок.

– Это может быть все, что угодно, – напомнила я ему.

– Я хотел бы играть в лакросс, – наконец тихо произнес он.

– О да, – пробормотала я и записала второй пункт списка. Рядом нарисовала маленькую клюшку для лакросса и трико Джеймса с номером 17. Когда я снова подняла глаза, то заметила в его взгляде такую теплоту, что у меня перехватило дыхание.

– Так, что дальше?

Ему опять потребовалось время, чтобы подумать. Я не хотела его торопить и терпеливо ждала.

– Больше читать, – сказал он. – Выйти за рамки программных произведений.

– А что ты обычно читаешь?

– Специализированную литературу, которую дает отец. Биографии успешных предпринимателей. – Он нахмурился. – Но есть ведь и много другого. Например, я хотел бы попробовать прочитать мангу. – Он многозначительно улыбнулся мне.

– Я могла бы тебе составить рекомендательный список, – сказала я, отвечая на его улыбку.

– Я бы все из него немедленно прочитал.

Я ухмыльнулась и написала: 3. Больше разножанровых книг.

– Что еще?

Джеймс сглотнул.

– Я хотел бы, конечно, заниматься чем-нибудь профессионально, тем, что осуществимо. Я не знаю, что бы это могло быть и возможно ли это вообще, но… – Он пожал плечами. Такое впечатление, что он пытался сказать больше, но не разрешил себе этого. Я отложила ручку и обняла его. Нежно погладила большими пальцами теплую кожу и наклонилась, чтобы поцеловать. Он закрыл глаза и тихо вздохнул.

– Все возможно, Джеймс, – прошептала я и снова ровно села. Взяла ручку и написала: 4. Найти область для профессиональной реализации. После этого задумчиво посмотрела на свой труд.

– Не хватает еще одного пункта, – сказал Джеймс и забрал у меня записную книжку, ручку и начал что-то писать. – Готово, – пробормотал он, держа результаты своей работы перед собой.

Я подползла вплотную к нему, так что наши голые бедра соприкоснулись, и прочитала то, что он написал.

5. Руби.

Я замерла, глядя то на список, то на Джеймса.

– Когда ты со мной, возникает такое чувство, что я могу все, – сипло признался он. – Поэтому, если этот список сделает меня счастливым, ты точно должна быть в нем.

Я не знала, что сказать. И только забралась к нему на колени и обвила руками шею. Мы вместе упали на подушки, слившись губами и держа в руках его мечты.

Самой лучшей ночи моей жизни когда-нибудь суждено было закончиться. Мы с Руби пытались продержаться, но в четыре часа утра все же заснули, чтобы спустя три часа вскочить в испуге, что мы проспали и что родители уже ждут ее под дверью. К счастью, это была ложная тревога, но и времени у нас все равно осталось не так уж много.

Мне оказалось непостижимо тяжело отпустить Руби в ее комнату. Я не хотел с ней расставаться, то и дело привлекал к себе и целовал так, будто больше не увижу по меньшей мере месяц. При том что уже сегодня утром мы должны были увидеться в школе, а может, и вечером, если мне удастся улизнуть из дома. Шансы очень даже благоприятные: то, что меня пригласили в колледж Св. Хильды, было для моего отца равносильно оскорблению. Он даже предлагал, чтобы мы с Лидией поменялись местами, потому что она получила приглашение в Баллиол. Такие слова, как «позор» и «бестолочь», все еще не давали мне покоя. Я не думаю, что ему будет интересно, как прошли собеседования.

За мной приехал Перси. Он взял у меня чемодан и поместил его в багажник «Роллс-Ройса», потом мы заехали за Лидией. Водительская ширма была поднята, громкоговоритель отключен. Кажется, у него не осталось сил со мной беседовать. А мне это оказалось только на руку, и я мог еще раз посмотреть список Руби. Не знаю, насколько реалистично то, что в нем стоит, но он хотя бы напоминал мне о вчерашней ночи.

Я надел серую толстовку, которую утром носила Руби, и приятный запах окутал меня. Было чувство, что и на языке все еще остался ее вкус, и я покрылся гусиной кожей, вспоминая, как она стонала мое имя. Я непременно хочу все это повторить. И лучше всего немедленно.